Пойнтер в гору не пойдет - Страница 63

Но младшая жена еще не закончила меня удивлять. Решительно соскочив с карниза, она направилась вглубь пещеры, на ходу собирая знакомую мне составную флейту из черненого серебра. Насколько мне помнится, драконы при звуках этой флейты теряют волю.

А кем еще быть землекройке, кроме как драконом? Песчаная акула – и та оказалась им, родимым, даром что ни лап, ни крыльев. А тут с лапами все в порядке, даже явный перебор, если судить по следам. Насчет крыльев того же не скажешь, ну так зачем они под землей, крылья-то? Хотя, если судить по тому, как бодро рванула вглубь пещеры Келла, некоторые вполне успешно управились бы тут и с крыльями. Кто-нибудь наподобие летучих хомяков или еще каких про-топырей слепорожденных.

Правда, в отличие от них, для ориентации в каменном лабиринте у младшей жены имелось острое эльфийское зрение и мой мяч-тестер, заклятый на освещение, не слепящее глаза в замкнутом пространстве. Так что беспокоиться за мою древнейшую не стоило – в случае чего магический приборчик позволит вернуться по своим следам, как мне самому хрустальный шар.

Вот только с глубинными страхами ничего не поделаешь – сердце захолонуло ли от собственного внезапного одиночества, то ли от опасений за младшую жену. Последние отблески света тестера как раз исчезли за поворотом. А еще через полминуты, отражаясь от стен, по коридору донеслись напевные звуки драконьей флейты. Конечно, чем искать невиданную тварь в бесконечном каменном лабиринте, лучше выманить ее надежными чарами. Меня же при этом предупреждать совсем не обязательно…

Как и в прошлый раз, этот род своей магии Келла предпочла пустить в ход в некотором отдалении от мужа и повелителя – то ли не желая сбить настройку приманиваемой добычи на себя любимую, то ли, чтобы за компанию с очередным драконом не скрутить и меня до совсем уж собачьей привязанности простым, но мощным заклятием.

Звуки, искаженные многократным эхом, совсем не околдовывали. Скорее усыпляли – в ожидании, пока сработает магия флейты, я едва не задремал, присев на камень напротив слишком высокого для меня карниза. Трели сплетались, срывались каскадами и глохли в холодном воздухе пещеры, превращаясь во что-то странное, похожее на шелест дождя. Примешивающиеся к этим звукам раскаты далекого гула казались громом, получившим уместную партию в этой подземной грозе. Они даже не особенно мешали сну…

В отличие от пронзительного женского визга, удесятеренного эхом. От такой побудки я мгновенно свалился с камня, продрал глаза еще в полете и уже из такого положения увидел, как младшая жена во весь опор выносится из жерла пещеры.

Гул и грохот, несущиеся вслед удиравшей эль-фи, издавала, несомненно, исполинская земле-кройка, явившаяся на зов. Вот только подчиниться ему она отчего-то не пожелала.

Объяснений этому долго ждать не пришлось. Пролетая мимо меня, как файрболл из катапульты, эльфь древнейшей крови проорала:

– Эта сволочь – насекомая! На нее драконья флейта не действует!!! Только злит!

Так… Планы меняются. Теперь зверюгу придется не выводить тихо-мирно за пределы долины, а по возможности гробить на месте. Тут не до церемоний! А прежде всего надо хотя бы унести отсюда ноги.

Темная шевелящаяся масса надвигалась из глубины пещеры столь стремительно, что удирать я кинулся, не.помня себя, прямо на четвереньках, и уже на втором повороте догнал ничуть не запыхавшуюся Келлу. При этом не особенно увеличив разрыв с преследователем.

Что ж, по крайней мере, себе на хвост мы зем-лекройку посадили надежно. Неясно только, как теперь дальше дело пойдет. Такими темпами лично я выдохнусь намного быстрее, чем тектонический паразит. До открытого места добраться бы, не потеряв дыхания…

Словно в ответ на это желание впереди туманным пятном замерцал свет. Выход из пещеры неожиданно оказался ближе, чем запомнилось. Хорошо еще, что я таким аллюром, на полусогнутых, не до самого перевала добежал, за собой не заметив, а то с перепуга станется.

Свет впереди разрастался, отчаянно слепя глаза. На склон перед пещерой мы вылетели, не тормозя, и некоторое время перебирали ногами в воздухе, как зверюшки из детских развлекательных иллюзий, что через магический шар проецируют в балаганах на полотнище или облако дыма. Но в отличие от иллюзорных бегунов мы довольно быстро снова зацепились ногами за землю и рванули дальше с утроенной скоростью, уже без боязни врезаться в стену на крутом повороте.

Порядком отдалившись от зева пещеры, я оглянулся, не особо сбавляя ход.

Решение не тормозить оказалось верным. Словно пробка из перегретой бутылки с токкурской шипучкой, исполинская землекройка перла из пещеры, ощупывая воздух перед собой венцом то ли лап, то ли жвал, снабженных острейшими когтями-заступами. Зрелише было устрашающее и одновременно в чем-то неприличное, будто гора сама силилась избавиться от паразита, тужась со всей мощи. Выглядело это столь же омерзительно, сколь и устрашающе.

Высунувшись до половины наружу, тварь закачалась, оглашая горы противным скрежещущим то ли визгом, то ли ревом, и тяжело перегнулась, отыскивая поверхность ходовыми лапами. Грянувшись о склон, она зацепилась за него когтями и поползла вниз, на нас. Когда ее задняя часть вырвалась из пещеры, тушу чуть занесло – показалось, что вот-вот она пойдет юзом и покатится под уклон.

Обошлось. Вздумай чудовище катиться, уйти от него не удалось бы никак. Но спускаться под гору кувырком, по-сусличьи, неповоротливой и тяжеловесной зверюге тоже не особо хотелось – она несколько замедлила ход, желая обрести большую устойчивость. Так что, пока склон не сделался более-менее пологим, нам даже удалось слегка перевести дух, не останавливаясь совсем, но сбавив скорость почти до шага.